Забытый юбилей Курска
05 ноября 2021 в 14:27Принято считать, что ныне существующий Курск – один из древнейших русских городов. Синтез имеющихся на сегодняшний день данных археологии и нумизматики позволяет предполагать, что город под этим именем был основан в середине 980-х гг. Первое недатированное упоминание о нём в письменности (в «Житии Феодосия Печерского») большинство исследователей условно относит к 1036 г., а первое датированное летописное известие содержится в «Повести временных лет» под 1095 г. Многие полагают, что Курск как город с той поры существует непрерывно. Но так ли это на самом деле?
Город во время монгольского нашествия
В первой четверти XIII в. Курское княжество переживало период своего расцвета, а его столица превратилась в один из крупнейших городов Чернигово-Северской земли. Курский князь Олег – герой битвы на Калке (1223 г.) – в 1220-е гг. играл важную роль в военно-политической жизни южной Руси. Возвышение Курска было прервано в результате монгольского нашествия, обрушившегося на русские земли в конце 1237 г.
Судьба Курска во время походов монголов на Русь в 1237–1238, 1239 и 1240 гг. доподлинно не известна. Летописи об этом молчат. Можно, тем не менее, предположить, что он не избежал судьбы большинства древнерусских городов и подвергся разгрому со стороны завоевателей. Скорее всего, это произошло в 1239 г. в ходе похода Мунке (Менгу-хана) на Северскую землю, когда были взяты и разорены Чернигов, Путивль и другие города в бассейне Десны и Сейма. Однако окончательно уничтожен Курск тогда, видимо, не был. Результаты археологических раскопок дают основания полагать, что он продолжал существовать и во второй половине XIII в. Город упоминается в летописях, сообщающих о разорении Курской округи монголами, возвращавшимися из похода на Литву в 1275 г., а также в пространном летописном рассказе о выступлении рыльского и воргольского князя Олега и липовичского князя Святослава против ордынского баскака Ахмата в 1290–1291 гг. Примечательно, что к этому времени Курск уже утратил статус столицы княжества (которое, тем не менее, продолжало именоваться «Курским»), а курская княжеская династия пресеклась, причём, по-видимому, насильственным образом. С конца XIII в. город исчезает со страниц русских летописей. Его дальнейшая судьба до сих пор вызывает споры среди историков.
Долгое время считалось, что Курск был разорён завоевателями, покинут жителями и пришёл ещё в XIII в. в полное запустение, продолжавшееся вплоть до конца XVI в., когда на Курском городище, располагавшемся на месте домонгольского города, была возведена новая крепость. Такие представления базировались на рукописной «Повести о граде Курске и о явлении иконы Знамения Божией Матери», составленной неизвестным автором, жившим в Курске в середине XVII в. В «Повести» (которая в полном объёме до сих пор не опубликована) говорится, что после монгольского нашествия «сему граду Курску, пленению до основания раззорену сущу бывшу, и оттоле многия годы пребывая пустея, и от многих лет запустения положения того града Курска и уезд велиим древесем поростоша и многим зверям обиталища быша».
Возрождение города автор «Повести» относил к 1596–97 г., когда царь Фёдор Иванович «на курском прежнем городище повелел град устроити, и нарещи его по прежде именованному Куреск, и из окрестных тамо градов изо Мценска, с Орла и из ыных градов многими обитатели наполнити повеле». Важно отметить, что события, происходившие при жизни автора или сравнительно недалеко отстоящие от него по времени (в том числе осады Курска в 1612 и 1634 гг.), описаны в «Повести» довольно точно и подробно, хотя им и придан (в соответствии с жанром произведения) чётко выраженный религиозный контекст.
Тёмные века
Что же происходило на территории Курской округи в XIV–XVI вв.? В начале 1360-х гг. эти земли, входившие после нашествия Батыя в сферу ордынского влияния, были захвачены Великим княжеством Литовским. После русско-литовской войны 1500–1503 гг. они были присоединены к Московскому государству и окончательно закреплены за ним по условиям «Вечного мира» 1508 г. Но по сути эта территория, лежавшая на стыке московских, литовских и татарских владений, являлась в XIV–XVI вв. своего рода буферной зоной, «ничейной землёй», которую реально не контролировало ни одно из претендовавших на него государств.
В источниках XIV в. упоминания о Курске отсутствуют. Зато он числится в двух документах XV в.: в списке городов, принадлежавших великому князю литовскому Свидригайло (1432 г.), и в «Списке русских городов дальних и ближних» (1448–1449 гг.). Однако данные упоминания не могут считаться безусловным доказательством его существования в этот период, поскольку в обоих списках наряду с реально существовавшими в XV в. городами встречаются и такие, которые ко времени составления документов были либо полностью разрушены, как, например, Рязань или Елец, либо деградировали в сельские поселения, как, например, киевский Белгород на правобережье Днепра. Такие пункты указаны в списках, по-видимому, только как топографические ориентиры. В каком качестве в них значится Курск, остаётся только гадать.
В нескольких ярлыках и договорных грамотах крымских ханов Менгли-Гирея и его сыновей Мехмед-Гирея и Саип-Гирея, относящихся к первой половине XVI в., фигурирует «Курская тьма», а также «Курск с тьмою». «Тьмами» (или «туменами») назывались военно-административные единицы, существовавшие на подчинённых монголами землях. Но ко времени составления наиболее ранних из указанных документов курские земли уже полтора века формально пребывали под властью Великого княжества Литовского, а после 1503 г. перешли под контроль Москвы. Никаких ордынских военно-административных образований здесь в первой половине XVI в. уже давным-давно не существовало. Поэтому вряд ли ханские ярлыки и договорные грамоты адекватно отражают реальную ситуацию, сложившуюся в этом регионе к началу XVI в. Скорее, в них зафиксировано положение, имевшее место ещё в первой половине XIV в., когда эти территории ещё находились под властью Орды. Так что упоминания «Курской тьмы» никак нельзя считать убедительным свидетельством существовании Курска в первой половине XVI в. К тому же центром «Курской тьмы» был вовсе не Курск, а крупный ордынский город, располагавшийся на месте Ратского городища, находящегося в 18 км к востоку от нынешнего областного центра. Его название неизвестно. Предполагают, что в древнерусское время он назывался Ратун или Ратно.
(Фото К. Крупенина)
Два Курска?
В «Описании Курского наместничества», составленном в 1785 г. курским губернским землемером Иваном Башиловым (также до сих пор не опубликованном), автор задаётся вопросом: «Но на том ли месте был древний тот город Курск, на котором ныне? Есть некоторая неизвестность, потому что многие утверждают, что был сей город на реке Рати, от нынешняго города верстах в пятнадцати, где и ныне видно древнее городское укрепление и называется городище, в котором <…> в 1650 году найдены в земле вросшие каменныя палаты». Возражая этому суждению, Башилов писал: «А по настоящему ево имени утвердительнее верить можно, что он и тогда был на сем месте, на котором ныне существует, потому что имя ево Курск соответствует имяни реки Кура, в средине города протекающей».
Едва ли это странное древнее предание, дожившее до конца XVIII столетия и остававшееся к этому времени всё ещё весьма распространённым, возникло просто так на пустом месте. Но с чем же оно тогда связано? Рискнём выдвинуть следующее объяснение. Возможно, после того, как в конце XIII–начале XIV в. административным центром Курской округи («Курской тьмы») вместо пришедшего в упадок Курска стал город на Рати, последний перенял его имя и стал восприниматься в качестве нового «Курска», ставшего средоточием местной власти. Отголоском этой «рокировки» и являлось, вероятно, предание, приведённое Башиловым. В чём-то похожая ситуация произошла с Рязанью. После гибели в 1237 г. столицы Рязанского княжества его центром стал город Переяславль-Рязанский, который иногда называли просто «Рязанью» и который впоследствии принял по указу Екатерины II это имя официально. Кстати, сам факт существования предания о нахождении древнего Курска на другом месте свидетельствует в пользу того, что в истории города имел место более или менее продолжительный перерыв, иначе такое предание в принципе не могло бы возникнуть.
Город на Рати (ратский «Курск»?) переживал в первой половине XIV в. пору своего расцвета. Это был многолюдный и богатый населённый пункт, крупный торговый центр. Об этом свидетельствуют результаты раскопок Ратского городища, в ходе которых обнаружены многочисленные артефакты, относящиеся именно к ордынской эпохе. Интересно, что подобные находки в самом Курске практически полностью отсутствуют. Однако в середине XIV в. центр «Курской тьмы» прекращает своё существование. Связано это было, судя по всему, с присоединением этой территории к Великому княжеству Литовскому и последовавшим затем разгромом ранее существовавших здесь ордынских административных структур. О судьбе же самого Курска в ходе произошедших событий нам ничего неизвестно. По всей видимости, если он и дожил до прихода Литвы (в чём есть большие сомнения), то, скорее всего, разделил участь своего восточного соседа.
Основание Курской крепости
В Разрядной книге 1475–1598 гг. (в таких книгах, систематическое ведение которых началось в середине XVI в., фиксировались назначения служилых людей на военные, административные, придворные и дипломатические должности, сведения о военных кампаниях и походах, пожаловании наград и др.) сказано, что 16 июня 1596 г. «в Поле» во главе отряда служилых людей были посланы стрелецкие головы Иван Лодыженский и Третьяк Якушкин и подьячий Никифор Спиридонов. Целью экспедиции являлся поиск мест для построения новых городов-крепостей на южной окраине Русского государства. После возвращения разведчиков в Москву было принято решение об основании Белгорода, Оскола (нынешнего Старого Оскола) и Курска: «И государь царь и великий князь Фёдор Иванович всеа Русии указал поставить на Поле новых три городы: на Донце на Северском на Белогородье город, да на Осколе усть Оскольца другой город, да на Семи на старом на Курском городище третей город».
Руководить сооружением Курской крепости был назначен воевода Иван Полев. Его помощниками были определены голова Нелюб Огарев и подьячий Яков Окатьев. Строительство трёх новых городов-крепостей, начатое летом 1596 г., к осени того же года было завершено: «И по государеву цареву и великого князя Федора Ивановича всеа Русии указу те воеводы и головы поставили на поле три городы: на Донце на Северском Белгород, да на Осколе Оскольской город, да на Семи город Куреск тое же осени».
После постройки крепости Иван Полев был оставлен в Курске на воеводстве. Затем был образован Курский уезд, и Курск стал политическим и военным центром вновь созданной административно-территориальной единицы Московского государства.
Город или городище?
Но что же было в XVI веке на месте Курской крепости? Быть может, после присоединения курских земель к России в 1503 г. здесь существовало какое-то поселение? Вопрос этот не случаен, поскольку Курск упоминается несколько раз в различных русских источниках второй половины XVI в. В Разрядной книге 1475–1598 гг. имеется запись о том, что летом 1557 г. «в Курску» стоял отряд воевод Михаила Репнина и Петра Татева. Оба они были при этом не «городовыми», а «полковыми» воеводами, стоявшими во главе воинских соединений, выдвинутых «в Поле». В перечне стрелецких голов и сотников, служивших при Иване Грозном, упоминается Постник Суворов, который «был в Курске у пятисот человек». Время, продолжительность и обстоятельства его пребывания «в Курске», однако, не указаны. Предполагают, что он находился здесь между 1557 и 1571 гг.
Оба приведённых сообщения не позволяют чётким образом определить, идёт ли в них речь о постоянном поселении на месте древнерусского Курска (хотя бы сельского типа), покинутом городище или о выдвинутом в степи сторожевом посте, лишённом оседлых жителей. Скорее всего, в них упомянуто именно городище, на котором, возможно, была устроена временная застава.
(Фото К. Крупенина)
По мнению некоторых исследователей, косвенные сведения о существовании Курска не только во второй половине XVI в., но даже в более раннее время содержатся в челобитной курянина Василия Розинина, поданной царю Михаилу Фёдоровичу в 1622 г. В челобитной Розинин утверждает, что сам он до 1607 г. жил в Курске с отцом и что ещё его отец, дед и прадед (!) служили в курских стрельцах. Однако правдоподобность многих сообщений подобного рода давно вызывает у историков обоснованные сомнения. Челобитчики нередко вольным или невольным образом допускали весьма значительные отступления от реально имевших место событий, путались в датах и преувеличивали продолжительность срока службы своей и своих предков. Кроме того, о назначении стрелецких голов в Курск в XVI в., под началом которых могли бы служить Розинины, нет никаких сведений в источниках.
Широкую известность получил указ Ивана Грозного от 12 марта 1582 г., предписывавший подвергать лиц, уличённых в лжесвидетельствах и ложных исках («ябедах»), «торговой казни», состоявшей в публичном битье кнутом, а затем ссылать их «в украинные городы, в Севск и в Курск». Но, если Курск существовал уже в 1582 г., то куда же тогда ссылались «ябедники», ведь здесь в это время ещё не было ни крепости, ни воеводской власти? Выдвинуто предположение, что упоминание в указе 1582 г. Севска и Курска (исходный текст этого документа не сохранился) являются позднейшей припиской, поясняющей, в какие именно «украинные городы» отправлялись преступники. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что указанный перед Курском Севск в 1582 г. ещё вообще не существовал – он был основан только в царствование Бориса Годунова.
Есть версия, что до 1596 г. на Курском городище уже имелась крепость, а Иван Полев якобы только расширил уже существовавшие фортификации. Но, во-первых, в Разрядной книге 1475–1598 г., достоверность сведений которой бесспорна, о существовании каких-либо укреплений на территории Курского городища ничего не сказано. Не упоминается о них и в сообщении того же источника об экспедиции Лодыженского и его товарищей «в Поле». Представляется совершенно невероятным, чтобы московские разведчики оставили без внимания столь важное обстоятельство. Во-вторых, Разрядная книга, прямо говорит о «поставлении» (т. е. строительстве) Курской крепости, а не о «делании» и «поновлении» (расширении и ремонте) ранее существовавших фортификаций. И, наконец, в-третьих, в разрядных записях, сохранившихся за вторую половину XVI в. достаточно полно, ничего не говорится о назначении городовых воевод и голов в Курск вплоть до 1596 г. Крепость же, если бы она действительно существовала, должна была иметь постоянный гарнизон, возглавляемый либо воеводой, либо головой. К слову сказать, регулярные назначения воевод и наместников в Рыльск и Путивль, продолжавшие своё существование в XVI в., по разрядным записям прослеживаются достаточно чётко.
Существование русской крепости на территории современного Курска ранее 1596 г. полностью противоречит данным о хронологии и темпах освоения Московским государством южнорусских земель. Известно, что продвижение в Поле было поэтапным и следовало определённой системе. Русские города продвигались на юг «волнами» и «цепями», они, как правило, не отрывались в этом движении от своих соседей. Трудно представить находящуюся в Поле одинокую Курскую крепость, отстоящую от ближайших русских городов на сотни вёрст. Между тем Орёл – ближайший северный сосед Курска – был основан лишь в 1566 г.
Важно также подчеркнуть, что о Курске ничего не говорится в трёх важнейших документах XVI столетия, в которых он, если бы существовал в это время как город на самом деле, несомненно должен был быть упомянут. Это, во-первых, список населённых пунктов Северской земли, уступленных Великим княжеством Литовским Московскому государству по условиям перемирия 1503 г., во-вторых, боярский приговор о станичной и сторожевой службе (1571 г.) и, в-третьих, духовная грамота первого русского царя Ивана Грозного (1572 г.). Рыльск и Путивль, опять же, во всех трёх указанных документах учтены.
Таким образом, все известные на сегодняшний день упоминания о Курске в письменных источниках XV–XVI вв. не позволяют считать доказанным существование в указанный период на его территории постоянного городского поселения.
Главным же аргументом в пользу версии о запустении древнерусского Курска в указанный период являются данные археологии. Несмотря на то, что систематические археологические исследования на территории исторического центра современного Курска ведутся с 1988 г., никаких материальных подтверждений, свидетельствующих о нахождении на его территории постоянного или временного поселения в XIV–XVI вв., до сих пор не получено. Имеющиеся артефакты, собранные уже в изрядном количестве, относятся либо к периоду не позднее конца XIII в., либо к XVII и последующим векам. Обнаружены следы укреплений как XI–XIII, так и XVII столетий, а вот следов фортификаций XIV–XVI вв. не найдено.
Предполагать существование временного или постоянного поселения сельского типа на территории нынешнего Курска в XIV–XVI вв. (причём не обязательно на городище, но и в других местах, особенно в расположенных ближе к воде, например, в Закурной части) категорически отвергать нельзя. Однако подтвердить его существование может лишь обнаружение археологических объектов (именно объектов, а не отдельных артефактов как, например, фрагменты керамики и проч.), относящихся к указанному периоду. Без этого данный вопрос будет оставаться по-прежнему открытым.
Вместо послесловия
Нынешний Курск ведёт свою историю с постройки Курской крепости в 1596 г. Только с этого времени он снова стал развиваться как город – военно-административный, религиозный и экономический центр. С древнерусским же Курском нынешний связывает только топографическая и топонимическая общность. Хронологический разрыв в существовании этих двух одноимённых населённых пунктов, составляющий примерно три века, слишком значителен, чтобы их история могла рассматриваться как единое целое.
По своему историческому происхождению современный Курск – новый московский город, возникший на исходе XVI столетия. Не случайно в многочисленных документах Разрядного приказа XVII века, хранящихся в Российском государственном архиве древних актов в Москве, он неизменно указывается в числе «новых польских городов» (т. е. городов, поставленных «в Поле») наряду с Белгородом, Воронежем, Осколом, а не среди непрерывно существовавших со времён Древней Руси северских городов – Рыльска, Путивля, Брянска.
Осенью 2021 года ныне существующему Курску исполнилось 425 лет. Однако этот славный юбилей прошёл абсолютно незамеченным.
Забыт воевода Иван Полев, ставший волею судеб тем человеком, под руководством которого город возродился из небытия. Было бы правильным воздать дань памяти основателю нынешнего Курска: установить ему памятник, назвать его именем улицу или площадь. Стоит, возможно, как-то увековечить и имена московских разведчиков: Лодыженского, Якушкина и Спиридонова, ведь именно по их рекомендации на старом Курском городище был поставлен новый город.
