Курская битва в воспоминаниях героев-медиков

В годы Великой Отечественной войны около 700 тысяч медиков обеспечивали возвращение в строй 70% раненых. Немалую часть этих процентов составили досрочные выпускники медицинских вузов. В числе медиков – защитников нашей Родины были и воспитанники Курского медицинского института, которые героически сражались с гитлеровскими захватчиками, защищая независимость нашей Родины. Многие врачи первого «огненного» выпуска (1940 г.) добровольцами ушли на фронт. По-разному сложились их судьбы, большинство не вернулись.

Важным событием, предшествующем битве на Огненной дуге, стало освобождение Курска. Подробно описывает те дни выпускница Курского медицинского института ветеран Великой Отечественной войны Анна Иосифовна Каплинская. Её воспоминания «Нам дороги эти позабыть нельзя…» опубликованы в книге «История Великой Отечественной войны в документах и судьбах (по материалам Курского государственного медицинского университета)».

Завершилось зимнее наступление 1943 г., и подразделения дивизии, где служила А.И. Каплинская, освобождали десятки населённых пунктов Курской области, в том числе и сам Курск. В её памяти отчётливо сохранились разрушенные здания родного медицинского института, школы №5, где она училась, развалины цирка на Красной площади. «И вот я в Курске – городе моей юности, – писала Анна Иосифовна. – Вот он, мой медицинский институт, безмолвный, тихий, с зияющими глазницами выбитых окон и дверей. Улицы заснежены, протоптаны узкие тропки, не слышны звонки трамваев, не шумит электростанция, а вместо моей 5-й школы – груда кирпича. На тротуарах – битые стёкла, обвалившаяся штукатурка, выбиты окна в бывших наших магазинах, висят лестничные пролёты».

По приказу командования медсанбат развернули в Фатеже, но удалось это сделать только с третьей попытки из-за налётов немецких самолётов. Раненые поступали нескончаемым потоком, их размещали в крестьянских избах. Не было ни одной избы, где бы ни лежали на соломе, на лавках раненые. Местное население оказывало им помощь одеждой, питанием, обстирывало и кормило солдат. Работа хирургов была настолько напряжённой, что, по воспоминаниям А.И. Каплинской, принимали раненых не отходя от хирургических столов сутками. Сюда им приносили еду, дремали стоя, пока перекладывали раненых. Операционные сёстры, молоденькие девушки, неустанно находились на посту, неутомимо трудились и санитарки. После оказания помощи раненых отправляли в госпитали Курска. Медицинская служба дивизии проводила также медико-профилактическую работу, поскольку окружающая территория была усеяна осколками бомб, снарядов, мин.

«Как все, и мы, медики, понимали и видели, – писала Анна Иосифовна, – что ждут нас большие бои». «Короткие ночи гудели моторами машин и танков, приглушённые говором и шагами солдат. Наша оборона пополнялась новыми подразделениями. К утру всё маскировалось в урочищах, рощах, лесочках». Был получен приказ о бодрствовании в ночное время – 50 процентов личного состава медсанбата. Шла активная подготовка и в обеспечении аптеки запасами перевязочного материала, медикаментов, кровезаменителей, шин, средств для наркоза, консервированной кровью курских доноров. Как и все подразделения, медики выкопали укрытия, щели для себя и раненых. Была создана оборона с окопами и ходами сообщения, вырытыми в полный рост.

О создании оборонительных рубежей вспоминал и выпускник мединститута, ветеран войны Иван Иванович Чумаков, впоследствии доцент, проректор по лечебной работе. Часто студенты задавали ему вопрос, что ему, молодому лейтенанту, запомнилось за годы войны. Он смотрел на свои большие мужичьи руки, руки хирурга, через которые прошли тысячи больных и вздыхал: «Мозоли…» По воспоминаниям супруги И.И. Чумакова Галины Георгиевны Минаковой, он ещё говорил: «Вот если бы подсчитать и сложить длину всех выкопанных ячеек, окопов, окопчиков, траншей и т.д., наверное, точно весь земной шар насквозь прорыли…» Он не любил рассказывать о войне. Было только два дня в году, когда он хоть что-то рассказывал об этих незабываемых днях: 18 апреля («второй день рождения», когда остался жив после тяжёлого ранения, газовой гангрены, после ампутации голени за три недели до окончания войны) и день 9 мая. А в день 23 февраля и в День Победы Иван Иванович, как правило, встречался со студентами мединститута и его кабинет в урологическом отделении БСМП, где он заведовал курсом урологии, был наполнен букетами цветов. Мне приходилось быть свидетелем таких встреч, когда Иван Иванович своим крепким и громким голосом говорил: «Ну какой я герой?! Я был рядовым, как и многие».

Так случилось, что в феврале 1943 года после освобождения Курска 19-летний студент 1-го курса Курского медицинского института стал рядовым 47-го стрелкового полка 15-й Сивашской стрелковой дивизии, которая располагалась рядом с деревней Ольховаткой, откуда до родного дома в селе Нижней Смородине было не более 10 километров. Именно здесь в районе Ольховатки в первые дни Курской битвы были самые тяжёлые и изнурительные бои. Село находится на возвышенности, с которой во всех направлениях можно просматривать местность на очень многие километры. В июне немцы несколько пооживились. Как рассказывает Иван Иванович, по ночам окопы чаще освещались неприятельскими ракетами, чаще стали появляться немецкие самолёты, чаще возникали перестрелки, но с места ни та, ни другая сторона не двигались. В начале июля «солдатское радио» разнесло весть о наступлении 3 – 5 июля то ли немцев, то ли наших частей. «Накануне, 4 июля, – вспоминал Иван Иванович, – смекалистый старшина добыл где-то две бочки воды. По старинному русскому обычаю солдаты вымылись, надели чистое бельё. Ночь стояла тихая, тёплая, где-то далеко заливались соловьи. С наступлением темноты опять же «солдатское радио» сообщило, что разведчики нашей 15-й Сивашской дивизии взяли «языка», наступление фашистов назначено на половину третьего ночи. В 2 часа 20 минут по приказу все батареи открыли по немецким позициям огонь. Мины, артиллерийские снаряды летели один за другим. Небо заволокло землёй, поднятой в воздух, пылью, дымом, гарью. Через два часа, несколько опомнившись, немцы начали свою артподготовку. Она была намного слабее, но зато самолёты врага буквально не давали поднять голову. Бомбы попадали в окопы, траншеи. Земля дрожала от взрывов. Гул стоял такой, что казалось, барабанные перепонки не выдержат этого шума. Это был настоящий ад. В половине шестого утра фашисты пошли в наступление. И весь этот невероятно длинный день запомнился шумом, грохотом, удушливым дымом, разъедавшим глаза, разрывом снарядов, криками раненых, кровью, огнём».

Иван Иванович корректировал огонь миномётной батареи, находясь на наблюдательном пункте, расположенном вблизи боевых порядков нашей пехоты. Казалось, что воздух горит вокруг наблюдательного пункта, ощущение времени было потеряно. А танки всё лезли и лезли… Бойцы с надеждой посматривали на небо – скоро ли сумерки, но дым и гарь закрывали всё небо, невозможно было узнать, утро, день или вечер. 15-ю Сивашскую дивизию атаковали в тот день 4 немецкие пехотные дивизии и 250 танков, а в небе одномоментно находилось до 200 бомбардировщиков и 150 истребителей. На следующий день 13-я армия под командованием генерала Н.П. Пухова пошла в контрнаступление. Описывая те события, И.И. Чумаков с горечью подчёркивал, что наши потери были очень велики – из батальона осталось всего 23 человека, а из батареи – двое. За этот бой он получил первую, самую дорогую награду – медаль «За отвагу». 15 июля наши части перешли в наступление, а до конца войны было ещё очень далеко. Курская битва была одним из крупных сражений, в котором участвовал рядовой Победы Иван Иванович Чумаков.

Оставил свои воспоминания о Курской битве и профессор Николай Александрович Мельчинский, выпускник Курского медицинского института, поступивший в него в 1938 г. С августа 1941 г. учёбу совмещал с работой в хирургическом отделении госпиталя, участвовал в оборонительных работах под Курском. В действующей армии находился с февраля 1943 г., занимал должности ординатора хирургического отделения 380-го ХПП-госпиталя (Центральный фронт), младшего врача отдельного миномётного полка Резерва Главнокомандующего 60-й армии. После войны – командир операционно-перевязочного взвода, демобилизовался в 1946 г., продолжил учёбу в институте и оставлен на кафедре ЛОР болезней КГМИ. Защитил кандидатскую и докторскую диссертации, работал завкафедрой с 1974 г. до выхода на пенсию. Имел боевые и трудовые награды.

В своих воспоминаниях «От Курской Огненной дуги до Берлина» Николай Александрович рассказал о начале Курской битвы. «В ночь на 5 июля, – писал он, – мы услышали сплошной гул артиллерийских выстрелов и увидели море огня, освещающего небо и землю. Началась историческая битва на Курской дуге. С рассветом небо было чёрным от гари, появилась авиация, завязались бои в воздухе. На землю сыпались бомбы, и гул смертельного груза с артиллерийской стрельбой не прекращался целый день. Горящие самолёты падали на землю, как спички, оставляя за собой шлейф огня и дыма. По спускающимся на парашютах лётчикам фашистские стервятники вели прицельный огонь из пулемётов. С дрожью в теле и болью мы смотрели на жестокие приёмы врага и невольно вырывались слова мести, хотелось помочь нашим лётчикам. Вскоре немцы перенесли огонь и стали наступать в полосе нашей обороны».

Огромный объём работы был у медиков. Раненые поступали в большом количестве. Им нужно было срочно провести первичную обработку ран, забинтовать их, наложить шину (где надо), уменьшить боль путём инъекции лекарственных препаратов, напоить бойцов водой, подбодрить и скорее отправить в ОМСБ. «Незабываемыми на всю жизнь, – рассказывал доктор Мельчинский, – остались стоны раненых и их глаза, молящие о помощи. Тяжело раненные в живот, они с мольбой просили напоить холодной водой, а пить им было нельзя, и только многоразовое прикладывание мокрой марли к губам и языку несколько успокаивало их. Тяжело раненные в голову в бессознательном состоянии нередко продолжали бой, выкрикивая: «Ребята, держитесь!», «Бей их, гадов!» В таких трудных боевых условиях медики выполняли свой долг, спасая тысячи раненых и возвращая их в строй».

Александра Друговская, профессор, член Союза журналистов